Нелли Шульман - Вельяминовы – Время Бури. Книга первая
– С осени ничего не было…, – он все не мог заставить себя шагнуть внутрь, – правильно, я довез братьев Пупко до побережья. Получил деньги, вернулся в Каунас. Попрощался с блондиночкой, в Минске отдохнул. В Москве навещал дачку, в Сокольниках. Потом арест, Таганка, суд…, – Волк, отчего-то, подумал о кольце, у матушки Матроны:
– Скоро я увижу ту, которой отдам кольцо…, – он, незаметно, сжал руку в кулак, – нет, нет, оставь, подобного никогда не случится…, – леди Холланд вскинула голубые глаза. У нее был милый акцент:
– Гражданин Волков! Я вас ждала. Присаживайтесь…, – она повела рукой, – меня зовут Антонина Ивановна. Хотите кофе? – она склонила голову:
– Берите «Казбек», угощайтесь…, – вблизи он оказался еще красивей. Тони велела себе успокоиться.
Сняв бушлат, зэка повесил его на спинку стула. Заметив под рукавом шерстяного свитера очерк татуировки, Тони поняла, с кем имеет дело. Муж рассказывал ей о ворах, и даже показывал снимки уголовников. Мужчина, не отрываясь, смотрел на нее, покуривая. Он говорил что-то о бетоне, опалубке и объеме выемки грунта. Сбоку ее шеи билась голубая, тонкая жилка. Максим вспомнил змейку, на кольце:
– Они похожи. Она тоже гордо голову поднимает…, – девушка передала ему чашку с горячим кофе, на мгновение, коснувшись длинными пальцами его руки:
– Он вор…, – Тони часто задышала, – он будет мне полезен. У подобных людей есть связи, знакомства. Не придется самой убивать Воронова. Давно ничего не было…, – гражданина Волкова звали Максимом Михайловичем, но Тони называла его по имени.
– Значит, вам нравится работать на гидроузле, Максим…, – ее губы приоткрылись, длинные ресницы задрожали. Девушка, внезапно, коснулась его руки:
– У вас нет мозолей, а вы ударник…, – леди Холланд поглаживала его ладонь.
Волк пообещал себе:
– Я ее вывезу отсюда, ее и малыша, Уильяма. Нельзя, чтобы она рисковала. В июне я ее найду, в Москве, и отправлю за границу. Она женщина, надо о ней позаботиться. О ней, о ребенке…, – Максим вспомнил широкую улыбку мальчика, представил блеск кольца, на пальце леди Холланд:
– Я ей скажу, что я ее люблю…, – он даже вздрогнул, так это было сладко, – черт с ней, с Москвой. Если она…, Антония, меня любит, я уеду с ней. Я все ради них сделаю…
Девушка сглотнула:
– Ударник…, – она прикусила нижнюю губу:
– Максим…, – Волк успел вспомнить, что закрыл дверь на защелку. Чашка полетела на половицы, стопка бумаги закружилась по комнате, звякнула пишущая машинка. Он ощутил под пальцами гладкую, горячую ногу, щелкнула застежка чулка. Она вся была нежная, сладкая, она сдавленно стонала:
– Еще, еще…, – платье сбилось, он коснулся губами обжигающей, белоснежной кожи. Тони даже не почувствовала, спиной, клавиш пишущей машинки. Она закинула ноги ему на плечи, рванув мужчину к себе:
– Максим, я не знаю, не знаю, что со мной. Иди сюда, иди…, – выгнувшись на локтях, Тони увидела добрую улыбку товарища Сталина, на портрете. Она едва удержалась, чтобы не подмигнуть вождю. Стол скрипел, раскачивался, она нащупала какую-то бумагу. Тони комкала, рвала листок, сдерживая торжествующий крик.
Пролог
Великобритания, март 1941
Блетчли-парк
Забрызганная грязью, темная машина затормозила во дворе особняка, дверца распахнулась, Джон Холланд, в пехотной форме цвета хаки, без нашивок, вскинул на плечо вещевой мешок:
– Вы свободны на сегодня, сержант, – наклонился он к шоферу, – отдыхайте…, – пока они ехали с восточного побережья в Блетчли-парк, дождь прекратился. Полуденное солнце стояло в зените. Джон посмотрел на голубое небо, на ящики с цветами, под окнами рабочих бараков:
– Девушки развели…– усмехнулся герцог, – девушки всегда остаются девушками…, – в Блетчли-парке работало почти две сотни женщин, операторов, занимавшихся расшифровкой данных, поступающих со станций прослушивания. Джон вспомнил последнее выступление тети Юджинии, по радио:
– Она призывала женщин вставать к станкам, заменять мужей и сыновей. Правильно, конечно. Хотя вряд ли Гитлер будет пересекать пролив. Атаки Люфтваффе захлебываются…, – в последнее время бомбежки почти прекратились. На Блетчли-парк ни одного налета не случилось. Станции слежения и авиация работали отлично.
Шофер не стал загонять машину в гараж. У Джона был час, чтобы завершить дела в Блетчли-парке. Потом он отправлялся на базу Бриз-Нортон, где полковник Кроу готовил самолет. Джон прислушался. Из столовой доносились голоса. Взглянув на часы, он присел на теплую, каменную ступеньку. Джон закурил: «Хоть пять минут, да мои».
Транспорты с десантниками, атаковавшими Лофотенские острова, на севере Норвегии, приземлились в Британии утром. Они прилетели с Оркнейских островов, с базы королевского флота, Скапа-Флоу. Джон выпустил сизый дымок:
– Кажется, моя морская болезнь окончательно исчезла…, – ему, до сих пор, мерещился вкус соли на губах, он вдыхал запах гари, от горящих кораблей немецкого флота. Коротко стриженые, светлые волосы, раздувал крепкий, северный ветер. Десант уничтожил фабрики, гавань, портовые сооружения, и корабли, водоизмещением почти в двадцать тысяч тонн. Больше всего Джон был доволен тем, что сейчас ехало в Блетчли-парк под вооруженной охраной, на особой машине. Они с шофером обогнали грузовик, выезжая с летной базы. Никто бы не разрешил ему везти в вещевом мешке набор шифровальных колес для немецкой машины «Энигма» и книгу с ключами, к военно-морским кодам. Джон сам взламывал дверь радиорубки на тонущем линкоре «Кребс». Вода заливала кренящийся пол, но Джон успел спасти вещи, необходимые здесь, в Блетчли-парке.
– Все это отправится в группу Тьюринга…, – по булыжнику прыгали воробьи, – и мы сможем следить за передвижениями их флота…, – обсуждая вопрос об отправке Монахини во Францию, Джон настоял на самолете:
– Слишком опасно…, – недовольно сказал он, на совещании, – пролив кишит немецкими патрулями, берега Финистера утыканы охраной. Монахиня отлично управляется с парашютом…, – для ночного прыжка пришлось бы зажигать костры. Стивен обещал доставить Монахиню в Бретань на рассвете.
Они выбрали уединенное место. Девушка должна была прийти на явку, по указанному адресу. Об остальном обещали позаботиться Драматург и Маляр. Монахиня, впрочем, не знала, кто ее ожидает. У нее имелся только адрес, пароль и отзыв. Так было безопаснее:
– Добилась своего…, – пробормотал Джон,– она упрямая…, – с осени капитан ди Амальфи забрасывала начальство рапортами, требуя отправить ее на континент. Джон обещал кузине удовлетворить просьбу после того, как она проведет работу с мистером Вальтером, в январе. Кузина, угрюмо, кивнула:
– Хорошо. Но потом…, – она затянулась крепким «Camel», – потом я должна улететь…, – Джону не нравился мрачный огонек в темных глазах капитана ди Амальфи. Герцог пожал плечами:
– Она права. Сопротивление, с осени, сидит без связи. Надо посылать людей…, – Монахиня была первой, за ней во Францию отправлялись другие девушки. Когда из Вашингтона пришли вести о самоубийстве Кривицкого, Лаура покачала головой:
– Дело рук Сталина. У меня нет доказательств, но я чувствую…, – кузина помолчала, – что кто-то здесь, в секретной службе, работает на русских. У американцев тоже есть агент, тщательно скрываемый. Крот, из НКВД…, – Джон, много раз, слышал рассуждения Лауры об агентах НКВД. Герцог отметал подобные версии, как беспочвенные. Работников, много раз, проверяли. Он был уверен в каждом, кто трудился в Блетчли-парке и Уайтхолле.
– И в Америке тоже, – наставительно заметил Джон кузине, – не думаю, что Даллес и Гувер пренебрегают правилами безопасности. Видишь…, – он полюбовался снимком, – даже Аарон в армию пошел, пусть и капелланом. И женился…, – Джон посмотрел на парадную форму кузена, на фату невесты, – очень хорошо, что правнучка бабушки Мирьям нашлась. Стивен ей написал…, – Лаура только скользнула взглядом по фото. Она вернулась к разложенной на столе карте Бретани:
– И Регина снимок прислала, с детьми…, – задумчиво продолжил Джон. Он вздрогнул, от резкого голоса кузины: «Я видела. Давай вернемся к работе».
– Вернемся к работе…, – Джон кинул окурок в медную урну, на длинной ножке. Поздоровавшись с охранниками, он сбежал по каменной, прохладной лестнице. Дядя Джованни обедал на рабочем месте, ему трудно было подниматься наверх. Кто-то из поваров, или Лаура, приносили поднос.
Он застал дядю над тарелкой. Костыль был прислонен к удобному стулу, Джованни просматривал расшифрованную радиограмму, держа сэндвич, с пастой из анчоусов. Посмотрев на тарелку, Джон сдержал смешок. Меню армейских поваров было ограниченным. По вторникам Блетчли-парк ждал пирог с почками, картофельное пюре, и пудинг из белого хлеба, с изюмом.
